«Джейн Эйр»: Несчастье помогло
Желание перечитать роман возникло у автора данного текста после просмотра очередной экранизации нетленного произведения Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». И это, нам думается, показатель для подобных лент. Отмеченный двумя призами Сандэнса, 34-летний американский режиссер с шведско-японскими корнями, сценарист и оператор Кэри Фукунага взялся за работу по переводу печатного языка романа на большой экран с большой ответственностью, видимо чувствуя у себя за спиной «дыхание» предыдущего десятка версий «Джейн Эйр» — от готичной экранизации 1943 года с Орсоном Уэллсом и Джоан Фонтейн до излишне мелодраматического сериала с Тимоти Далтоном (1983) и испуганной лани Шарлотты Генсбур в эстетской драме Франко Дзеффирелли (1996). Для создания собственной ленты он применил не только режиссерский, но и собственный операторский опыт — во многих моментах фильм не рассказывает, а именно что показывает происходящее — иногда с таким вдохновением что кажется, главные герои снимают сами себя, поочередно убегая за камеру.
После нескольких «кровавых» лет, проведенных в католическом пансионе для девочек юная, не знающая себя и мира сирота Джейн Эйр (Васиковска) поступает на службу гувернанткой в поместье Торнфилд. Богатый дом и внимательное обращение настолько выпускают из девушки ее чувствительность и эмоциональность, что героиня не только начинает улыбаться и находит подругу в лице экономки дома миссис Ферфакс (Денч), но и влюбляется в хозяина — непредсказуемого и таинственного мистера Рочестера (Фассбендер), гордо носящего свои бакенбарды, сюртуки и эго. Учитывая тот факт, что сама Бронте использовала для создания «Джейн Эйр» целый букет литературных традиций — от приемов готического романа и сказок до героев, свойственных классическому романтизму, упрекнуть Фукунагу в попытке ухватить разные стили кинематографа нельзя. Более того, его интерпретация любовной истории двух неравных ни по возрасту, ни по социальному статусу, ни по уровню здравомыслия людей рассказана складно и выглядит у режиссера довольно аутентично.
В отличие от своих предшественников, ставивших на что-то одно, создатель «Джейн Эйр» образца 2011 года подает историю любви молодой Эйр и зрелого Рочестера под соусом из готичности и даже фантастичности, мелодраматичности, некоей комичности (как ни странно это звучит), и такого градуса напряжения, который применяют обычно создатели триллеров, чтобы зритель не вышел из зала раньше финальных титров. В картине даже платья, комнаты и камины выглядят угрожающе, от каждого предмета веет холодом и безысходностью, а выплывающие из тумана и темноты образы, голоса, шепоты и крики только «усугубляют» ситуацию. Становится понятно стремление режиссера показать при этом всю приятность экономки поместья, простую душевность ребенка, живущего в доме и открыточную красоту сада — эти эпизоды работают со зрителем как терапия в тумане сумрачного повествования. Что касается героев, то здесь все второстепенные персонажи диссонируют с происходящим своей однозначной доминантой характера — добротой, цинизмом, нравственностью, дурновкусием и так далее. Васиковска на фоне этих «схем» даже не нужно было играть — образ забитой пташки, сумевшей сохранить достоинство и гордость при драконовских методах воспитания и выпячивать их, когда этого требуют обстоятельства — актриса воплотила очень точно.
Что касается Рочестера, то этого спорного героя в XX веке представляли и хамом, и импульсивным фаталистом, и невыносимым одиночкой. Фассбендер же сыграл Рочестера-обаятельного гада и жертву обстоятельств одновременно, что по уровню развития ставит его как минимум на ступень ниже рассудочной возлюбленной. И здесь мог бы напрашиваться знаменитый женский фразеологизм про «Любовь зла...», если бы в жизни Джейн Эйр нашелся бы хоть один мужчина, подходящий ей больше, чем главный герой. Несмотря на жанр первоисточника, новая «Джейн Эйр» — история не про любовь, точнее не только про любовь, а про то, что у свободы каждого человека свои границы. И порой границы свободы, не знающей жизни школьницы, намного шире границ свободы человека, имеющего все. И даже шире, чем показывает нам линия горизонта.
Итоговый вердикт: На фоне массовой тревожности и пугающего фатализма эпохи разворачивается история отношений двух странных людей. И пусть новая «Джейн Эйр» — не чисто любовная история, Фукунага снял такой фильм, после которого не появляется вопросов, почему эти люди в принципе смогли полюбить друг друга. |
.jpg)
.jpg)
.jpg)
