Интервью с режиссером Борисом Хлебниковым

У корреспондента Вебурга Алексея Еньшина был заготовлен вопрос Борису Хлебникову, с которого он планировал начать интервью. Журналист хотел спросить о явном противоречии между названием и содержанием: новый фильм режиссера «Долгая счастливая жизнь» рассказывает исключительно о прямой дороге к смерти. Как до этого рассказывала о смерти картина «Жить» Василия Сигарева, единомышленника Хлебникова по новой режиссерской волне, которую пригрела студия «Коктебель». И гида по вольеру с трубкозубом.

Но вместо этого начало интервью прошло в разговорах о народившейся в Екатеринбурге экзотической животине, и вопрос отпал сам собой. Это не игра смыслов, не вымученный контраст внешнего и внутреннего, а просто суть жизни: несмотря ни на что (на бандитов, коррупцию, чиновников, бедность… продолжайте список), все равно надо жить и радоваться мелочам жизни. Тому же трубкозубу, например.

Так вот, о трубкозубе…

Борис Хлебников: Все в Москве только и говорят о трубкозубе, по крайней мере в моей компании. Когда узнали, что я еду в Екатеринбург, мне накануне позвонили человек пятьдесят. И все наказали обязательно посмотреть, что же это за зверь такой, и сфотографироваться с ним.

— Ну и как, удалось сфотографироваться?

Борис Хлебников: Да, даже в вольер запустили и дали подержать. Я слышал, что объявили конкурс на лучшее имя для трубкозуба, и хотел предложить свое, но потом узнал, что это девочка. А потом мы с Васей Сигаревым, который водил меня по вашему зоопарку, еще подумали и решили, пусть ее зовут Борей.

— Знаете, когда я читаю ленту в «Фейсбуке», создается впечатление, что вся творческая тусовка протестует, негодует и готовится к революции, а вы говорите: трубкозуб. И ваш последний фильм ведь тоже о бунте…

Борис Хлебников: Я не поддерживаю бунт и не призываю к революции. Мое отношение к протесту, особенно к московскому… Мне кажется это смешным. Было очень полезно москвичам перезнакомиться всем, город изменился в другую сторону, стало чуть легче и веселее. Но потом все кончилось, потому что, когда ты слушаешь всех лидеров оппозиции, понимаешь, что они неумные и необаятельные и нет у них никакой программы. И смысла очень быстро не стало.

— Если «Долгая счастливая жизнь» не о протесте, о чем тогда она?

Борис Хлебников: Тут такая история… Когда мы с Александром Родионовым, моим постоянным сценаристом, начали писать кино, то автоматически я стал вычленять из новостей то, что близко к нашей теме. Оказалось, огромное количество случаев: пришел человек в администрацию с ружьем, потому что нормальным образом не мог ничего добиться, или другой случай, когда от отчаяния человек в мэрии облил себя бензином и поджег. Человек, обратившийся к властным структурам, ментам, судьям, чиновникам, заканчивает измененным состоянием, психозом.

Кстати, на закрытой ферме в Мурманской области, где мы снимали, произошла такая же ситуация. Там была свиноферма, и как только начало хозяйство процветать, фермера стали душить взятками, а потом и вовсе отнимать технику. И когда в очередной раз приехали менты, он заминировал всю свою технику, взорвал ее на глазах у приехавших, спустил собак, а сам уже стоял с ружьем. И если бы те не ушли, все могло бы закончиться плохо.

И это большая примета времени. Ты из нормального человека можешь стать преступником. Это показательно для нашей страны. Для американцев показателен другой случай, когда человек берет оружие и расстреливает школьников, и им тоже надо этот вопрос поднимать и изучать.

— Фильм, насколько я знаю, был снят на государственные деньги, как вы провели такой злободневный проект мимо чиновников?

Борис Хлебников: Знаете, для меня самого это загадка. Скорее всего, это обычное российское расп…дяйство. Если бы исполняли изданные государством законы, с той же пунктуальностью, как в Германии, то ни я, ни Вася Сигарев уже ничего не снимали бы. Но мы живем в России, и здесь из принятых законов не исполняется и половины. Но вот думаю, что следующий мой фильм государство уже не пропустит.

— Что же в нем такого ужасного, расскажите?

Борис Хлебников: Там много составляющих, которые не дадут пройти. Это будет трэш по-русски — шансон-мюзикл. Я очень люблю трэш, потому что удачный трэш — это всегда остросоциальное высказывание от «Ночи живых мертвецов» до «Мачете». Это веселое преломление политики, что меня очень интересует. И, на мой взгляд, в русском трэше обязательно должны быть дальнобойщик, проститутка и поп, и все они должны петь шансон. Обдумываем сценарий с Родионовым вместе.

— То есть вы будете повторять опыт с краудфандингом, как с фильмом «Пока ночь не разлучит»?

Борис Хлебников: «Пока ночь не разлучит» — это был эксперимент, и на каких-то вещах я не настоял, чтобы сделать лучше звук, например. Это все весело и интересно, если ты врубаешься в такую систему, главное — не жертвовать качеством: даже если делаешь задешево, все-равно выкручивайся и делай качественно.

У меня, кстати, с премьерой «Пока ночь не разлучит» в Екатеринбурге связана курьезная история. Я приехал сюда без фильма, а в московском офисе случился кавардак, и мне никак не могли кино переслать. Хорошо, что подключился Вася Сигарев, который оказался подкованнее наших специалистов и по телефону «с помощью такой-то матери» быстро объяснил, как и что скачать. Еще раз хотел бы извиниться, с мой стороны это было форменное свинство.

 

Алексей Еньшин

17.04.2013 16:43