-
Вебург
-
Новости
-
Екатеринбург
-
Интервью со Славой PTRK
Интервью со Славой PTRK
Слава PTRK — талантливый стрит-арт-художник. Поскольку в Екатеринбурге художников, работающих в стиле «стрит-арт» не так много, то Слава сразу стал узнаваемой фигурой. При этом PTRK прошел путь от трафаретов до серьезных проектов и работ для биеннале. Так Слава вместе с фотографом Владимиром Абихом создали цикл работ «Уличная грязь» и получили премию Вебурга 2013 за «Лучший выставочный проект».
В перерыве между работой Славы для Красноярской книжной ярмарки и новой инсталляцией в «Свитере» мы поговорили с ним об отношении города к уличному искусству, определили грань между граффити и стрит-артом и узнали, почему создавать работы на лестницах это круто.
— Слава, не нашел с тобой полноценных интервью. Это ты не идешь на контакт с прессой или наоборот?
PTRK: Хм, странно. Я довольно часто отвечаю на вопросы местных СМИ и не местных. Возможно, мою социоактивность можно объяснить тем, что я по образованию журналист и понимаю, как все устроено, и не боюсь общаться с другими журналистами.
— Давай перейдем к твоему творческому пути. От журналиста к художнику, от хобби к серьезной работе.
PTRK: Журналистика — это, бесспорно, творческая среда, но где-то к третьему курсу она мне наскучила. Я проходил практику в «Березовском рабочем», ну знаешь, в каждом городе есть такой «рабочий». И понял, что это дикая скука. Когда я приехал в 2007 году в Екатеринбург, то каждый раз, проходя мимо здания современного «Дома печати», видел трафареты художника ЮНИТа, где были изображены роботы. Можно сказать, этим и вдохновлялся первое время, на него ориентировался. Ниша трафаретов в городе оказалась фактически свободна, и пора ее было занимать. Потом начал работать Тима Радя. Мало кто знает, но начинал Радя тоже с трафаретов. Довольно быстро начал сотрудничать с агентством StreetArt, и творчество получило новый заряд энтузиазма. Так что где-то с 2010-го я начал свою деятельность.
|
Fragmentation v1. (2010) |
— Ничего личного, но ты никогда не пытался соперничать с Радей?
PTRK: Нет, такого не было. Он мне как старший брат. Как-то давно он увидел мои работы в интернете и захотел познакомиться. Мы познакомились, сделали вместе одну работу, так и стали общаться. Мне очень важно его мнение, и я стараюсь к нему прислушиваться. Конечно, хотелось бы общаться чуть больше, но мы оба в постоянных разъездах, так что ведем беседы в интернете.
— Сейчас Радя все больше отдаляется от Екатеринбурга. Большие премии, работы в других городах, разъезды. Ты хочешь покинуть город?
PTRK: Знаешь, завоевать информационное поле такого города, как Екатеринбург, не очень сложно. Тут все друг друга знают. Я люблю Екатеринбург, но нет ничего плохого в том, чтобы пытаться выйти на федеральный уровень, а далее и на международный. Я тоже стараюсь делать работы в других городах, номинироваться на разные премии. Но при этом всем говорю, что я уральский художник, из Екатеринбурга. Родной город нельзя забывать.
— Ты совсем не прячешь лицо и открыто говоришь о своих работах. В Екатеринбурге лояльнее среда, или теперь что-то изменилось?
PTRK: В нашей среде почти все не показывают лица. (Смеется.) Мой друг художник Паша Костырев сказал: «Зачем мне прятать лицо, я ничего плохого не делаю». В Екатеринбурге все гораздо лояльнее в плане уличного искусства, чем в Москве, к примеру. Дело в том, что речь идет об акте вандализма как таковом. Ты без ведома «испортил» какую-то стену или фасад. Да, меня пару раз вызывали к следователю, но ничего серьезного. Это было за портрет Путина. Но это был портрет человека, который похож на Путина. Это Путин? Нет, это кто-то похожий на него. Это же постоянная проверка системы, нащупывание границ, что можно и что нельзя. Грань — нельзя — я пока не нащупал. Ну не буду заговариваться, мало ли что.
|
Проект POWER |
— Город старается это легализовать, та же «Стенограффия», к примеру…
PTRK: Да, «Стенограффия» отличный проект. Главное, что люди знают и видят, что можно не только непонятной надписью «пометить» стену, но и создать настоящее произведение искусства, как фасады на улице Попова, например. Как-то мы работали над новой работой, к нам подошла женщина и говорит, что вы делаете, я говорю, сейчас сделаем красиво, а она: «Ааа, стенограффия... Это очень хорошо». (Смеется.)
|
AMY.R.I.P. |
— Перед выходом я посмотрел серию «Симпсонов», где Барт говорит: «Как уличное искусство может быть в галерее?!» Как ты относишься к тому, что стрит-арт переходит в рамки одного пространства?
PTRK: Да, хорошая серия с Бэнкси и Шэпардом Фэйри. Вся эта история началась в восьмидесятых годах в США. В те времена уличное искусство было в жанре граффити, а затем, как это часто бывает, на этом стали рубить бабки. Они стали работать в музеях и галереях, и все было хорошо какое-то время. Потом затихло, но, когда в начале нулевых появился Бэнкси, то все снова захотели работать в галереях. Я, если честно, не вижу никакого противоречия между уличным и не уличным. Если ты художник и хочешь делать свое дело, то совершенно не важно, где. У работы в галерее есть свои плюсы, например, время. Ты спокойно работаешь, сколько хочешь и как хочешь. Хотя часто играет закон жанра, скажем так. Например, граффитчики пишут шрифт на холсте. На мой взгляд, шрифт должен быть на стене.
|
Уличная грязь |
— Получается, что не все уличное искусство нуждается в переносе в музейное пространство? Не мне тебе говорить о стереотипном восприятии того, что рисуют на улице. В итоге это все превращается в одно слово «граффити».
PTRK: Конечно, все, что рисуется на улице, большинство людей называет граффити. Давай проясним этот вопрос. Граффити — это шрифтовые композиции, когда кто-то пишет свое имя или имя своей команды. Это есть везде и всегда будет. Даже если эти художники будут работать в галерее, то они все равно будут оставлять теги на улице. Нет такого идеального места, где это не происходило бы. Сейчас уличное искусство становится осмысленным и красивым. Это мы и пытаемся донести. Большинство работ «Стенограффии» это уже серьезное искусство, а не просто свое имя хитрым шрифтом. Вот и нужно понимать и видеть эту грань, которая уже стала твердой.
— Возможно, что дело еще и в смысловой нагрузке. Работы стрит-арта глубже, чем простой шрифт на улице, пусть и красивый.
PTRK: Не совсем, конечно, так, но граффити — это закрытая субкультура. Публичный эгоизм. Шрифт, который ты делаешь, может расшифровать только очень небольшая группа людей. Понимать хитро сплетенный шрифт сложнее, чем красивый рисунок на стене, пусть и не имеющий глубокого смысла. Я за то, чтобы быть понятнее, яснее. Мы работаем на улице, так что давайте говорить с людьми, по этим улицам ходящими и ездящими, а не между собой.
— Обращаясь к твоим работам, я не могу не отметить, что ты меняешь подход к своим работам в смысловом плане.
PTRK: Да, что-то становится не таким очевидным, как было раньше. Как я уже сказал, в уличное искусство приходит осмысленность. Сейчас я делаю в «Свитере» работу, которую нужно будет разгадывать дольше обычного.
|
Все нормально? (2014) |
— Ты начал делать цикл работ на лестницах, это тоже часть изменения? Расскажи, как ты пришел к такой идее.
PTRK: Это началось около двух лет назад, когда я увидел ступени у Белого дома. Они были большие и высокие, и это меня натолкнуло на мысль о том, что их можно использовать как поверхность для рисунка. Я нарисовал две фиги, которые были направлены друг к другу, вышло интересно, но наутро их стерли. Этот формат в России оказался совсем не задействованным, хотя в мире такое уже давно практикуют. Плюсом к этому, это вряд ли можно рассматривать как вандализм. Так я и начал создавать цикл работ. В городе оказалось очень много интересных лестниц, на которых можно нарисовать подобное.
|
#статья29 |
— Когда ты сделал хэштег из пальцев, то кто-то усмотрел в этом не только идею о свободе слова, а когда ты сделал работу для Красноярской ярмарки книжной культуры (КрЯКК), возник резонанс в понимании?
PTRK: Хэштег отчасти на это и был направлен. Мы, люди одного поколения, увидели в этом отнесенность к интернету — знак хэштега (#), который мы используем по нескольку раз в день. Люди старшего поколения увидели в этом знаке тюремную решетку, именно так ее раньше и показывали. В этом и есть диалог. А про спасательные круги, которые я нарисовал для КрЯКК, таких мнений не слышал. Идея в том, что, с одной стороны, они красные, а затем превращаются в черные. Значит, что-то идет не так, нужно задуматься. Также мы с Вовой Абихом пытались заострить внимание на проекте «Уличная грязь», только проблемы разные.
|
Работа для КрЯКК (2014) |
— Уличных художников, которые были бы у всех на слуху, хотя бы в пределах одного Екатеринбурга крайне мало. Что сейчас происходит с уличным искусством и паблик-артом?
PTRK: Знаешь что? Про это отлично сказал московский художник Кирилл Кто: «Уличное искусство мычит». Да, даже не говорит, а мычит что-то невнятное. С паблик-артом ситуация иная. Его просто очень мало. В Екатеринбурге есть четыре-пять отличных работ, но они перестали появляться. Многие талантливые ребята, которые начинали с граффити, не захотели вырасти во что-то большее. Многие стали лениться, лень — это вообще, наверно, главный враг любого художника.
Другие работы Славы PTRK
Анкета быстрых вопросов:
|
|
— Чем бы ты занимался, если бы не стрит-артом?
PTRK: Журналистикой, работал бы корреспондентом каким-нибудь.
— Если бы ты мог сейчас закрыть глаза и преодолеть время и пространство, куда бы ты отправился?
PTRK: Скорей бы всего, я отправился в Нью-Йорк, в 80-е или 60-е года.
— К кому бы ты там пошел в гости?
PTRK: К первым граффитчикам, которые начинали это дело. Было бы интересно с ними поговорить. Рассказать о том, во что это выльется.
— Если бы ты организовывал званый ужин мечты, кого бы ты туда позвал?
PTRK: Фредди Меркури с Майклом Джексоном и Пола Маккартни. А еще бы, наверно, Энди Уорхола и Сальвадора Дали.
— Последняя прочитанная книга.
PTRK: Стивен Кинг, «Бегущий человек», сейчас читаю «Бессонницу» того же автора — подцепило меня немножко. И еще книгу про фотографии читаю.
— Любимый фильм о художнике, живописи.
PTRK: Таких фильмов не много хороших. Мне понравился «Поллок».
— Последний запоминающийся сон.
PTRK: Страшно, когда снится что-то очень близкое к реальности. В Красноярске снилось мое пробуждение, поход в ресторан, и было не понятно, реальность или нет. Жуть!
— Твоя самая заветная мечта.
PTRK: Смело сейчас об этом говорить. Они либо сильно абстрактные, либо слишком конкретные.
— С кем бы ты хотел познакомиться?
PTRK: С Петром Павленским, художником-акционистом. Мочку уха себе отрезал, колючей проволокой обматывался. И с Парфеновым бы хотел пообщаться.
— Любимый академический художник.
PTRK: Леонардо да Винчи и Врубель. Ну, еще Айвазовский.
|
|
Текст: Петр Кабанов
28.11.2014 18:27
|
|