«Жить»: сказка о страхе

Всего вторая полнометражная картина, а Василия Сигарева — драматурга, имя которого относительно широко было известно только в родном Екатеринбурге — уже называют не иначе как «крутой режиссер». Крутой, потому как что дебютный «Волчок», что «Жить» — образцы картин, создателю которых донести свою мысль кажется важнее, чем попасть в целевую аудиторию. В эпоху кинематографа как маркетинговой машины Сигарев разрешает зрителям покидать залы, если фильм «не пойдет», или вообще не покупать на него билет, если не чувствуешь себя морально готовым. Weburg не чувствовал себя морально готовым к истории «Жить», которую все чаще вслух называют «Жуть» или «Жесть», но ощущал некую моральную обязанность рассказать о ней. Поэтому Дарья Лошакова пошла в кино.

Расписание фильма в киноафише

Алкоголичка в завязке (Лапшина) пытается вернуть себе дочерей. Влюбленные (Троянова и Филимонов) решают соединить себя узами брака в церкви, чтобы только смерть могла их разлучить. Мальчик тяжело переживает самоубийство отца (Сытый), отчего видит мать (Уколова) в извращенном свете и сходит с ума.

Сюжеты развиваются параллельно, но неравномерно. В основном фабула зациклена на героине Яны Трояновой — с нее все начинается и ей же и заканчивается. На ее фоне третья история — о мальчике и отце — выглядит побочным продуктом. Такого большого количества мыслей и вариантов развития событий, сколько требуется на три истории, у режиссера не оказалось. Отсюда — диапазон человеческого горя простирается от непринятия смерти близкого человека до ощущения самого себя мертвым.

Истории вокруг фильма начали образовываться еще до его полноценного «появления на свет». Сначала был банальный интерес к создателю «Волчка» из разряда «сможет ли он выстрелить второй раз подряд с той же силой». Затем одной актрисе стало плохо на съемках, другая рыдала, не желая больше сниматься. Эти слухи придали ленте ореол, который современные зрители, вскормленные голливудскими блокбастерами, называют «чернуха». На деле это не совсем так, точнее, совсем не так. Отрицание-принятие-злоба-смирение — категории, которые, по мнению психологов, проходит каждый столкнувшийся с неизлечимой болезнью или тяжелой утратой. У кого-то на их прохождение уходит неделя, у кого-то — год, у кого-то — вся жизнь. Сигарев через героев трех своих новелл показал их всех в концентрированном варианте. Может, оттого картина и кажется столь жуткой: пугают отнюдь не происходящие события, а неконтролируемая реакция человеческого сознания (если хотите — души).

Странно советовать этот проект по двум причинам: можно невольно подтолкнуть человека к раздражению (покиданию зала, хлопанью дверьми, вскрикам типа «О, ужас» или «Мрак!») или опять же невольно обречь его на определенного рода моральную боль. Боль, которая длится около двух часов, но заседает на той глубине, из которой быстро не выветривается.

Идея снять кино про конец света вылилась у уральского драматурга в ленту о личном апокалипсисе. Но Сигарев не российский вариант фон Триера, здесь скорее уместно сравнение с мексиканцем Иньярриту, картины которого чаще всего выглядят как несколько параллельно рассказанных драматических историй, объединенных общей болью. По форме у Сигарева получилось что-то очень похожее. Однако на этом сходства мастеров не заканчиваются. Фильмы и того и другого вряд ли способны поселить в сердцах веру в хэппи-енд, однако герои их лент живут словно в страшной сказке — пугаясь и страдая, но при этом неистово веря в чудо. Реальность в «Жить» немного изменена, поэтому логично, что картину называют сказкой. Но и сам глагол, обозначающий название ленты, выглядит как существительное — определенное явление, которое должен принять человек, потерявший близких.

Режиссер прошел по грани, но не превратил драму в «чернуху», не скатился в балаганную зрелищность. Едва ли в картине можно найти хоть один прием или эпизод, вставленный в повествование ради эффекта в угоду зрительской психике. «Жить» — сказка о жизни души, а не тела, поэтому важнее, что с героями и зрителями происходит внутри, нежели какие-то внешние проявления эмоций — будь то истерики персонажей или демонстративные уходы из зрительных залов. Сказка еще и благодаря завораживающей операторской работе одного из лучших современных операторов Алишера Хамидходжаева. Именно она придает «Жить» определенную сложнофиксируемую магию.

Чувствуем ли мы что-то, когда видим, как герой голливудского боевика расстреливает 10, 100, 1000 человек? Сжимается ли у нас сердце? Представляем ли мы реакцию родных и близких хоть кого-то из этих жертв? Силами масштабных кинопроектов смерть в кинематографе давно утратила свою психологическую функцию переживания и сопереживания. Примерно то же самое сделали и теракты: «погибло 145 человек» — можно ли понять и действительно оценить эту строчку из новостных сообщений СМИ? Картина «Жить» благодаря стараниям Сигарева, как в первую очередь сценариста, так и режиссера, начала возвращать образу смерти его законное место, тем самым возвращая человеческой жизни статус главной ценности.

Зрелищность
Актерская игра
Сюжет
Смотреть?	Странно советовать просмотр «Жить» и фактически толкать человека если не на невольное раздражение, то на определенную моральную боль. Фильм не для случайно забредших на какой-нибудь сеанс
Смотреть в кино?	Да

Итоговый вердикт: Картину можно не принять (что абсолютно естественно), но не понять ее сможет либо «тургеневская Ася», живущая в космическом пузыре вне реальности, либо человек, ни разу не сталкивавшийся со смертью близких или просто знакомых ему людей, то есть пугающее меньшинство. «Хороший», «плохой» — к «Жить» едва ли применимы эти категории. И вряд ли можно кому-нибудь советовать смотреть фильм, но не посмотреть его будет определенного рода упущением.


Дарья Лошакова

Вебург — журнал онлайн

31.08.2012 16:24