«Ученик»: ловля покемонов на живца
Даже если вы стопроцентно упертый атеист, которому ни один уважающий себя Воланд руки не подаст, вы все равно не сможете не оценить высшую иронию: фильм про религиозного «террориста», поставленный по немецкой пьесе трехлетней давности, выходит на фоне последних событий в Екатеринбурге, в которых участвуют покемоны, блогеры и РПЦ. Если бы кино вышло на пару недель раньше, в самый разгар страстей, его эффект мог быть еще громче, но повестка дня меняется слишком стремительно, и может ли кто-то сегодня вспомнить, сколько покемонов все-таки наловила в Храме-на-крови интернет-звезда? Ей-ей, даже жаль, что Вениамин Южин остался плодом выдумки немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга и режиссера Кирилла Серебренникова, всего лишь косметически адаптировавшего зарубежный текст к российским реалиям. Экий забавный диалог мог бы выйти, поставь одного ловца душ напротив другого ловца покемонов. Впрочем нет, события фильма показывают, что кончиться все могло бы весьма и весьма плачевно, радикализм в смеси с любой идеологией представляет зрелище крайне неприятное, а иной раз и смертельное. Ирония судьбы кроется еще и в том, что режиссер Кирилл Серебренников вновь вернулся «на круги своя». Ровно десять лет назад он прогремел в кино, перенеся свой же спектакль «Изображая жертву» со сцены на экран, причем не поменяв основных актеров, игравших те же роли, что в театре, что на пленке. Фильм действительно осел в народной памяти, псевдояпонка в изображении Лии Ахеджаковой перешла в категорию мемов, а матерный монолог следователя (Виталий Хаев) о российской сборной всплывает в сети каждый два года, на Евро и на мундиалях.
После этого были фильмы претенциозные и странные («Юрьев день») или просто странные («Измена»), были заявления о желании снять байопик про Чайковского и даже хоррор с Хабенским (вот тут детали). Все в итоге завершилось… переносом на пленку своего свежего громкого спектакля «(М)ученик», с теми же актерами. Особо удачливые екатеринбуржцы, побывавшие в прошлом году на гастролях «Гоголь-центра», могут сами убедиться. Правда, по дороге на большой экран буква «М», придававшая названию двойной смысл, отпала, и к нам просто едет «Ученик».
Сюжет внешне прост: старшеклассник Веня (Петр Скворцов, о котором мы писали тут) перечитался Библии, сыплет грозными цитатами из Писания, требует от окружающих жить праведно, жалуется, что его религиозные чувства оскорблены, и раз за разом выигрывает словесные баталии с учителями, одноклассниками и представителями церкви. Противостоит ему учитель биологии, Елена Львовна (чудная Виктория Исакова), которая попутно пытается вести уроки полового просвещения с помощью морковки и презервативов. Собственно, с морковок и начинается долгое «бодание» ученика и учителя. Крики об «оскорблении чувства» скоро будут перенесены на теорию Дарвина, а после — и вовсе на всю биологию. Интересно, что к историчке с ее темами «Репрессии как эффективный механизм активизации населения» у главного героя претензий нет.
Вообще удивительно, как написанная в немецких реалиях пьеса оказывается актуальна в условиях российского быта: режиссер всего-то заменил имена на русскоязычные, сделал директора школы женщиной, а протестантского священника поменял на попа. Однако при том, что слова персонажи произносят одни и те же, что в России, что в Германии, смысл в них вкладывается совершенно разный. Понятно, что в европейской школе директор как огня боится обвинения в ущемлении прав и свобод, дескать, как это вы не предоставляете альтернативный взгляд теории Дарвина? Ну и что, что согласно ему мир сотворен за шесть дней? Это очень недемократично, вы расскажите так и так, а мальчик сам выберет, во что ему верить. Что в российской школе? Главный принцип: лишь бы чего не выплыло на управлении образования, в стенах класса пусть он прыгает хоть обезьяной, лишь бы наверху не узнали, а там дадим ему бумажку, выгоним из школы и дело с концом. Так что если мальчик хочет, пусть слушает и про сотворение мира, а вы не сломаетесь от того, что об этом расскажете.
Мальчик на самом деле хочет больше. Аппетиты Южина разгораются от победы к победе, сначала «отмазался» от бассейна по религиозным соображениям, потом заставил одноклассников надеть «благопристойную» спортивную форму, дальше тот самый урок полового просвещения — выкинуть из программы. При этом Скворцов не играет фанатика с пеной у рта, его Южин, особенно в начале фильма, уступчивый, скромный, косноязычный, даже обаятельный, пусть и угловатый. В определенном ракурсе Скворцов вообще напоминает молодого Михалкова из «Я шагаю по Москве», и Влад Опельянц, один из постоянных операторов Никиты Сергеевича, к слову, кажется, только рад снова и снова это сходство подчеркивать.
В противовес ему героиня Виктории Исаковой в первых кадрах подана крайне неприятно, как типичный плохой советский учитель из «Доживем до понедельника», криклива и хабалиста, пресловутый урок полового просвещения ведет с командирскими интонациями: «Так, морковь в левую руку, презерватив в правую, надеваем! Зубами упаковку не открывать!» И тем прекрасна работа режиссера с актерами, что оба героя в процессе фильма проделывают встречную эволюцию: Исакова от повседневной хабалистости и ограниченности (первые полфильма повторяет, как заклинание «Это пубертат! Это пубертат!») ведет свою героиню едва ли не к мученичеству за идеалы, в то время, как персонаж Скворцова деградирует до среднестатистического религиозного маньяка-бесогона. В финале вам остается только удивляться этому трюку, вам был симпатичен один и неприятна вторая, когда все успело поменяться ровно наоборот?
Вообще все отточенные до филигранности во время спектаклей интонации и образы перенесены на экран и запечатлены в своем совершенстве. Прекрасная Юлия Ауг играет мать Вениамина, разговаривающую исключительно в режиме истерики. Брутальные учительницы накатывают коньяк в директорской, плачут под шансон и дают темы для реферата «Сталин как эффективный менеджер». Школьники, среди которых, конечно, выделяется статная Александра Ревенко, с равным энтузиазмом бьют поклоны на освящении спортзала, засовывают одноклассника-инвалида (Александр Горчилин) в мусорный бак и бегают на городской пляж загорать голышом. Не в упрек создателям, в случае с нудистами опять свою дурную шутку разыграла цензура: хоть герои регулярно светят половыми органами, что называется, «фул фронтал», как позволяет рейтинг «18+», редкий мат при этом все равно стыдливо зашикан морем.
Серебренников впрочем и не скрывает особо, что пользуется проверенными путями, штурмуя киноэкраны. Более того, сцена с бассейном в «Ученике» явно цитирует сцену из «Изображая жертву», камера знакомо мечется по узким интерьерам квартиры, Южина посещают глюки с распятым Христом, как героя Чурсина — его мертвый отец. Хотя, к сожалению, ничего, равного по эпичности тому же монологу Хаева («Вы откуда все прилетели, я не понимаю?»), в новом фильме нет. Что драматург, что режиссер в этом случае предпочитают отмолчаться вместо того, чтобы однозначно выразить свою позицию. А так получается, с одной стороны, существующий мир действительно малоприятен, есть от чего впасть в религиозный кураж и нести слово истины и любви, а с другой стороны, как раз про любовь и истину у радикалистов не получается. Моральный терроризм одинаково убог, независимо от того, Библия у радикала в руках или «Айфон» с покеболом.
|
|||||||||||||||||||||
