«Собибор»: сила сопротивления
В российском прокате на этой неделе с «Мстителями 3» соседствует режиссерский дебют Константина Хабенского «Собибор». Прямо скажем, для отечественной ленты такое соседство довольно опасно, но рокировки Минкульта с датой выхода нового блокбастера от Marvel не прошли. «Собибору» остается надеяться на близкое 9 Мая, отсутствие других военных лент в прокате, разные, но интересные интервью Хабенского Познеру и Дудю (окучили разную ЦА, молодцы) и сарафанное радио. А также на рецензии критиков.
В 1943 году в польский концентрационный лагерь Собибор приезжает эшелон с сотнями минских евреев. Как и в других «лагерях смерти», в Собиборе все подчинено порядку: личные вещи изымаются, заключенные делятся по профессиям, самых полезных отправляют на работы, остальных — в газовые камеры. Уцелевшие начинают работать день и ночь, пока не умрут от усталости или не окажутся случайно расстрелянными немецкими офицерами. Сбежать из Собибора невозможно. Это точно знают и руководитель лагеря Френцель (Ламберт), и бывший офицер Красной армии Александр Печерский (Хабенский).
Фильм основан на реальных событиях, конкретнее — на факте единственного успешного восстания и побега из концентрационного лагеря в годы Великой Отечественной. За полтора года существования в Собиборе было уничтожено несколько сотен тысяч евреев. Печерский смог спасти около 300 человек, 53 из которых дожили до конца войны. Почему подвиг русского солдата и название лагеря не стали в нашей стране общеизвестными? Почему историю Собибора не изучают в школах? Почему Печерского при жизни так и не наградили? Это вопросы риторические, оставим их здесь и поговорим о самом фильме.
Неизвестно, стиль это и предпочтения Хабенского (все же дебют, сравнивать пока не с чем), или же съемки картины в Европе и почти полный каст польских и немецких артистов, но «Собибор» больше похож на работы Анджея Вайды и Павла Павликовского, но никак не на российское кино. Возможно, в этом кто-то увидит минус, Вебург же находит здесь огромный плюс. Стилистически в картине нет ничего, от чего можно обреченно вздохнуть: ни «клюквы», ни глупых моментов, ни нарочитого патриотизма, ни моралите, ни искусственного пессимизма. Идет война, в фокусе концлагерь, в котором одна нация уничтожает другую самыми непотребными способами, смешно ждать, что картина будет легкой.
Хабенский понимает, с каким хрупким материалом работает. Когда сюжет известен, а тема настолько больная и сложная, главное — не расплескать, не выжать все эмоции раньше времени, не слить напряжение в ненужном месте. И режиссер очень плавно вводит нас в повествование, показывает жизнь Собибора, не дает героям права голоса: смотрите, мол, оценивайте, вовлекайтесь. Он аккуратно готовит зрителя к двум самым напряженным моментам. Побег — один из них. Второй — поистине вакхический пир нацистов, эпизод большой силы и злости, где свет, звук, музыка, происходящее — все заставляет человека вжиматься в кресло от священного ужаса.
Под красивой картинкой, роскошной музыкой Кузьмы Бодрова и европейской стилистикой лежит старая попытка показать силу духа человека, причем не только русского. Решить какие-то глубокие вопросы, сдвинуть достаточно болезненные пласты — за это Хабенский не берется, поэтому не до конца раскрыты характеры и показано сознание немецких офицеров. Демонизировать нацистов не очень сложно, копнуть глубже — вот где сложность, вот где интересная режиссерская задача, но и страх создать крайне противоречивое кино. За это легко берутся европейцы, и очень тяжело на это соглашаемся мы.
Большей частью «Собибор» показывает не побег, а страдания заключенных, но без эмоционального давления со стороны создателей. Кошмарные моменты лезут один за другим, а ты сидишь, будто в ступоре в камере холодильника. Происходящее удивляет, пугает, вызывает злость, схватка человека и чудовища. Однако у Хабенского нет желания заставить зрителя плакать, он не жмет на больные места, не сбивается с ритма, а эпизод за эпизодом показывает нам измученных людей, никогда не державших в руках оружие, которым необходимо убить своих мучителей, чтобы спастись. И они еще не могут на это решиться — вот моменты, где зарыта человечность, сила духа, мораль и нравственность. Сопереживать здесь можно всей толпе в целом, Печерский не занимает все экранное время, Хабенский, кажется, специально передвигает фокус с себя, боясь возможной критики. И правильно делает. Его герой не супермен, не спаситель, не центральный персонаж. Он один из многих, отличающийся только наличием военного опыта.
|
||||||||||||||||||||
