Александр Гагарин: «Группа «Сансара» — это мой маленький стартап»

От Саши Гагарина из «Сансары» буквально веет спокойствием и умиротворением. В преддверии презентации пластинки «The Best Of. Part 2» в «Доме печати», мы созвонились с музыкантом, чтобы поговорить о насущном: о музыке, карьере, старении и о том, что же такое все-таки эта удивительная, такая разная и всегда интересная «Сансара».

— Вот смотри. Кого ни спроси, я имею в виду поколение помоложе, все называют две главные уральские группы: «Курара» и «Сансара».

— А я вообще называю только «Курару» (смеется).

— Почему?

— Ну а как я могу говорить о себе, со стороны ведь виднее.

— Но есть ведь и другие команды, и немало, как так сложилось?

— Может быть, просто потому что мы на сцене какое-то долгое время, может быть, дольше, чем остальные коллективы. Причем «Курара» даже моложе, чем мы. Может быть, поэтому так повелось. Не буду же я говорить про какие-то моменты стилистические, смысловые, музыкальные…

— Почему нет?

— Не знаю, мне об этом судить сложно, я нахожусь внутри процесса. Об этом лучше размышлять людям, которые могут какой-то анализ провести. Для меня все просто: мы никуда не исчезли и продолжаем до сих пор делать в том или ином виде то, что нам нравится. Я думаю, что «Курара» тоже занимается любимым делом.

— Мне, как человеку, который здесь живет всего 10 лет, кажется, что за эти 10 лет Екатеринбург очень изменился в лучшую сторону: как-то осовременился, концептуализировался. Есть ощущение, что вы в том числе как группа свой вклад в это внесли?

— По крайней мере, то комьюнити, которое существует в городе, а это не только музыканты, это и художники, и рестораторы, и журналисты, и люди, которые занимаются малым бизнесом, — это один круг, мы знаем друг друга либо лично, либо через одно рукопожатие. И все это такой один суп. Поэтому процессы, которые в городе происходят, связаны с этими людьми. А мы, наверное, музыкальный фон какой-то этому всему придавали, помимо того, что мы сами участники этого процесса. Город действительно очень свободный, наверное, самый свободный в стране. С каким-то своим мнением, своим языком. Я чувствую, что музыка в этом явлении не последнюю роль играет, и мне радостно, что и мы имеем к этому отношение.

— А переехать в Москву никогда не было желания?

— Ооой. Нам зачем? Мы и так туда ездим раз в два месяца. Я сейчас живу вообще на два города: я живу и в Москве, и в Екатеринбурге, потому что я уже два года концертный директор «Мумий Тролль бара» на Тверской. И для меня, если честно, нет в этом какой-то проблемы. Я придумал такую фразу, что жить в одном городе — непозволительная роскошь. Мне нравится быть и там, и там, я не переезжаю, но я и не занимаю такую позицию, что я остался. Для меня это единое пространство. Никогда не было у меня классического вопроса про Москву, я крайне гармонично чувствую себя в сегодняшней ситуации. В Екатеринбурге есть что делать, есть чем заниматься.

— Вы как группа существуете уже больше 20 лет, ну, с некоторыми изменениями, пертурбациями, но тем не менее. Как продержаться в музыке аж 20 лет и не скиснуть, и оставаться актуальным, молодым и перспективным.

— По поводу актуальности тут просто все. Я бы никогда не продержался 20 лет, делая одно и то же, мне было бы просто скучно. Мне всегда, услышав какие-то новые приемы, песни, слова, стили, хочется пробовать так же. Меняя правила игры, меняя какие-то приемы, ты вечно остаешься сам себе интересен. У тебя есть такой детский азарт: «Вау, так мы еще не играли». Мы играемся в разное. Вот для Биеннале делали целый проект «Бессмертие». Записывали звуки заводов, лязг станков, шум, и из них делали композицию. Получился такой сложный, пятиминутный трек. В конце появляются слова и мелодия, но до них надо еще добраться. Мне это было очень интересно.

А вообще очень важно, чтобы тебя окружали хорошие люди. Главное, чтобы были люди, начиная от родителей, которые хотя бы не мешали, не говорили бы тебе: «Да ты же не БГ». Да, близкие люди помогают.

— А что вдохновляет на протяжении этих лет?

— Ну такой вопрос...

— Ну да. Я вообще редко его задаю, но вот сейчас интересно.

— Я не очень люблю слово вдохновение, потому что оно немножко упрощает весь процесс, мол, идет человек, и вдруг у него вдохновение. Но так не работает. Ты в течение долгого времени думаешь, ищешь недостающие слова, или строчку, или сочетание аккордов, и потом вдруг может быть ощущение озарения, но до этого процесса все равно была какая-то работа сделана. Ты постоянно находишься в этом состоянии, по-другому уже не можешь.

— В таком случае, как мне кажется, очень сложно совмещать музыку и какую-то еще работу, например, в офисе. Нужно, если уж ты избрал эту стезю, по-хорошему отдаваться ей максимально.

— Ну вообще да, но можно по-всякому. Это тяжело, но как-то у меня получилось.

— Вот ты везунчик. Я просто сразу вспоминаю Кафку, который работал в офисе и жутко страдал, что не может постоянно писать, потому что его офис отвлекает. И мне интересно, музыка может сразу стать профессией, заработком, или поначалу всегда нужен какой-то компромисс?

— Я думаю, что у каждого своя история, нет универсального совета. У меня был период, когда концертов уже толком не было, бывает такое у группы. Я стал арт-директором бара «2КУ», и это была моя первая работа, я дожил до 29 лет, не занимаясь ничем, кроме музыки. Мне кажется, это уже много. Но это было не очень круто, у меня был период, когда не было денег на еду, а надо было кормить семью, Марго маленькая была (дочь Александра — прим. редакции). Всяко было. Но, естественно, я ни о чем не жалею.

А когда стал арт-директором, очень сильно переживал, что теперь у меня не будет писаться. Но мы тогда познакомились с Сережей Даниловым и записали самый необычный альбом — «Пожары». Там нет моих песен, есть только его голос, тексты, а мы играли музыку. То есть материала не было, но мы нашли, как продолжить, не остановиться. И до сих пор это один из моих любимых альбомов. Я там не пою, чего себя-то слушать, неинтересно. И с Сережей мы до сих пор дружим.

И так на работе прошло 4–5 лет, более того, я вышел в какую-то новую среду, больше открылся, узнал много новых людей, узнал что люди бывают разные и слушают разную музыку. В целом это было одно из приятных явлений. Все равно это было так или иначе связано с музыкой, я недалеко ушел, не в офис ходил. А поскольку современный музыкант, каким я себя на тот момент считал, должен уметь рисовать афиши, монтировать видео, редактировать аудио, заниматься копирайтингом, эта работа мне очень помогла развиться. В итоге, и занимаясь музыкой, я много профессий освоил.

— А знаменитыми себя чувствуете?

— Нет, нет. Совсем такого нет. Я, скорее, удивляюсь. Но когда все моменты узнавания или проявления известности меня касались, это было очень тонко, без фанатизма, изящно, поэтому я даже могу от этого получить удовольствие.

— А хотелось стать известными, когда мальчишками начинали играть?

— Мы хотели играть, ездить, собирать большие залы, чем мы собирали. Сейчас я вижу, как этого хотят ребята моложе, чем я. Я же уже осознаю это чувство, и мне интересно наблюдать его со стороны. Мы продолжаем работать, писать песни, заниматься какими-то административными делами. По сути, группа «Сансара» — это мой маленький стартап, чтобы помочь какой-то части людей хотя бы на время концерта прожить легче то, что обычно проживается тяжело. Чтобы все заканчивалось какой-то искренней и чистой радостью.

— Чувствуешь, что ты с ней справляешься?

— Да, да. Я справляюсь.

— У меня такое ощущение, что ты как-то вне времени, не стареешь. Мне интересно: возраст пугает, или ты его принимаешь, становишься спокойнее, лучше, профессиональнее?

— Ну я нахожу удовольствие в сочетании того, как я выгляжу и сколько я знаю. Было бы здорово все это знать в 16 лет, но так совсем невозможно. Я принимаю свой возраст, хотя у меня были некоторые трудности, связанные с принятием, потому что возраст все же ощущается. Слишком много знать это не всегда в кайф. У тебя просто есть два пути. Либо ты все это направляешь на благо, продолжаешь вращать головой, обращать внимание на новое, удивляться новому. Чувство собственной значимости никогда не должно превалировать. Я очень многому могу учиться у Марго (дочь Александра — прим. редакции) или у ее сверстников, которым 17–18 лет. Мне очень нравится, как они относятся к миру, и даже если они ошибаются в чем-то, как мне кажется, я и от этого получаю удовольствие. А второй путь: очень легко стать циничным.

— А как не стать? Меня сейчас окружают в основном 30-летние, и вот они все уже циничные.

— Я не знаю, как это сделать, честно. Нельзя научить этому (задумался). Не знаю. Но это очень важный момент, правда. Ааа, ну вот смотри. У меня есть дело, которое я люблю. Очень мало людей, у которых есть любимое дело. Больше половины людей в мире занимаются тем, чем не хотят, по нужде, по принуждению, по ошибке. И это, конечно, добрее людей не делает. А с возрастом они понимают, что теряют многое, а чему тут радоваться? Поэтому, наверное, с детства очень важна свобода выбирать.

— А тебя родители поддержали, когда ты музыкантом решил стать?

— Не думаю, что мама думала, что это станет моим делом, но не мешала. Она с детства водила меня по всяким кружкам, я рисовал. Я думаю, эстетическое должно присутствовать в каждом. Если человек в раннем возрасте сталкивается с искусством и с правильными людьми, которые его транслируют, это хорошо сказывается на его восприятии мира.

— Что дальше для «Сансары»?

— Мы же выяснили, что это стартап, я думаю, он будет длинною в жизнь. Буду развивать эту компанию, делать этот «сервис» более гибким, приносящим больше пользы, в том числе мне, чтобы я для себя на какие-то вопросы мог ответить. А все это выражается в песнях, в концертах, в деятельности. Мы делаем новый материал, репетируем. Процесс идет.

— От тебя прямо таким спокойствием веет, аж на душе хорошо стало.

— Я приехал из Питера в Москву, а в Москве обычно в это время года всегда пасмурно, а тут солнце, я иду, вещаю, наслаждаюсь. Решил пройтись пешком, самому спокойно, вот тебе это передаю.

— Я обычно в конце прошу посоветовать какую-то музыку или поделиться музыкой, которая тебе сейчас нравится.

— Я много слушаю музыки, но когда тебя спрашивают об этом, ты не можешь сходу назвать. Хочется чтобы трек был завершением нашей беседы, в канве текста. Пусть это будет Марк Бернес — «Темная ночь». Или «Yesterday». Можешь выбрать.

— Почему они?

— А не знаю. Две песни, которые меня в разное время в детстве сильно накрыли и как-то перевернули, и с тех пор, как ни странно, они кажутся мне похожими. Это песни, которые ты услышал и подумал: «О! Что это!».

Послушать «Сансару» можно 5 декабря в «Доме печати» в 20:00.

02.12.2019 17:30